Денис Самородов - Главный ресурс Империи [сборник]

Выспаться ему не дали. Ранним утром Мартина почтил визитом сам овер-майор Отто Райсман, за глаза прозванный у них на базе Гнусманом.

Гнусман был выдающейся личностью. Формально находясь в подчинении лишь у командующего их военной базой, на деле он был сам себе и начальник, и подчиненный, и только тьма ведает, что за секреты хранились в его маленькой штабной комнатке со скромной табличкой «Овер-майор О. Райсман. Работа с личным составом». От цепкого взора его серых глаз (Мартину всегда было интересно, почему у всех особистов серые невыразительные глаза — отбирают их, что ли, по этому критерию, или это приходит во время работы) не укрывалась ни одна мелочь, ни один малейший проступок. Поговаривали, что у Гнусмана помимо официальных личных дел хранятся обширнейшие досье на каждого солдата и офицера их базы, просто-таки сочащиеся отборным компроматом. Поговаривали, что на Гнусмана работает половина гражданского населения, а другая половина по его же поручению исправно приглядывает за первой половиной. Поговаривали… Да много чего поговаривали, но факт остается фактом — Гнусман был в курсе всего, что вообще творилось в обжитой части этой захудалой планеты. И цены бы не было этому особисту, и давно бы быть Райсману овер-полковником какого-нибудь столичного сектора, если бы не один грешок, стоивший ему карьеры, — Райсман любил приложиться к бутылке. И все бы было ничего, если бы он пил как все обычные люди, ибо кто ж против пропустить стаканчик после долгого служебного, дня да еще за здоровье Императора и процветание Империи. Но нет, Райсман пил страшно и в одиночку. Запершись у себя в кабинете на всю ночь, он неизменно выходил на следующий день бледный, но подтянутый и гладко выбритый, и лишь щедро выделяемые его организмом пары перегара красноречиво говорили о прошедшей бессонной ночи, причем на следующие сутки все повторялось заново. Злые языки утверждали, что не загнуться Гнусману от такого образа жизни помогают лишь специальные стимулирующие препараты, которые распространяются исключительно по ведомству особого отдела, да и то не всем, а по большому блату. Данное явление носило необъяснимо цикличный характер, длилось дней пять-восемь, и примерно месяц после этого Гнусман не брал в рот ни капли, но потом срывался, и все повторялось вновь. Дни гнусмановского запоя считались на базе почти что праздниками, так как в это время он был тих, задумчив и рассеян. День же выхода Гнусмана из запоя называли судным, потому как складывалась впечатление, что именно в этот день ему жизненно необходимо наверстать упущенную неделю, обработать всю скопившуюся информацию и провести «работу с личным составом».

Так вот день, который Мартин встретил на гауптвахте, как раз и был тем самым «судным» днем. И появление овер-майора уж точно не сулило ничего хорошего, тем более что, судя по времени посещения, Мартин оказался сегодня у Гнусмана первым объектом для работы.

— Старший пилот Мартин Клэй, сэр! — отчеканил Мартин, резко вскочив при виде Гнусмана. Голова на столь резкий переход из горизонтального положения в вертикальное отозвалась резкой болью (Сэмми, подлец, не жаловал мелких стаканов у себя в заведении, презрительно называя их наперстками).

— Тише, тише, старший пилот Мартин Клэй, не на плацу. — Гнусман неодобрительно поморщился, видать, запойная неделя все-таки давала о себе знать и ему. — Ну-с, что тут у нас? Появление на территории в состоянии алкогольного опьянения, недисциплинированность, «знаки неуважения имперскому…». — Тут Гнусман вопросительно поднял бровь и заинтересованно посмотрел на Мартина.

— Не могу знать, сэр! — не менее громко доложил Мартин. Гнусман опять поморщился, но ничего не сказал. Пройдя пару шагов к забранному решеткой окошку, он зачем-то провел пальцем по маленькому подоконнику, критически осмотрел следы пыли на перчатке и так же молча повернулся к Мартину.

«Ну что ты тянешь…» — мысли ворочались лениво, пульсирующая боль в голове отдавалась в ушах. Мартин отчаянно нуждался еще хотя бы в паре часов сна. Стоя подчеркнуто навытяжку, он сосредоточенно рассматривал трещину в стене прямо перед собой. Трещина была извилистой и чем-то напоминала реку на старых бумажных картах, которые Мартин видел когда-то в исторической хронике. Реку, полноводную реку. Полную холодной, освежающей воды… Мартин с трудом отогнал от себя видение и судорожно попытался сглотнуть пересохшим горлом. Ужасно хотелось пить.

— Так вот, старший пилот Мартин Клэй, сегодня утром я получил рапорт от вашего непосредственного командира флай-лейтенанта Райлера. Как вы думаете, что он требует сделать, — тут Гнусман запнулся, очевидно, вспоминая или скорее всего делая вид, что вспоминает, — цитирую, с «несознательным элементом, подрывающим основы Империи при помощи несоблюдения уставных правил уважения по отношению к офицеру»? «Несознательный элемент» — это вы, — любезно добавил он, как будто это могло быть кому-то из них двоих непонятно.

— Не могу знать, сэр! — блеснул красноречием Мартин.

Судя по всему, другого ответа овер-майор и не ожидал.

— А требует он ни больше ни меньше публичной экзекуции, — дальше, очевидно, опять шла цитата, — «в назидание остальным с целью пресечения недопустимых явлений неподчинения». Как вы думаете, старший пилот, что я должен предпринять в связи с получением такого рапорта? Удовлетворить прошение флай-лейтенанта или… — Гнусман сделал неуместную, но вполне ожидаемую театральную паузу.

У «несознательного элемента» Мартина имелось несколько предложений по поводу рапорта в частности и флай-лейтенанта в целом, хотя озвучивать их в присутствии овер-майора ну никак не годилось. Поэтому он ограничился стандартным:

— Не могу знать, сэр! Это в вашей компетенции, сэр!

Гнусман довольно кивнул. И Мартин, и он прекрасно понимали, что с прошением о публичной экзекуции Уморыш несколько превзошел даже самого себя. Это наказание практиковалось в настолько редких и показательных случаях, что все случаи его применения за последнюю сотню лет можно было пересчитать по пальцам. Причем даже расстрел на линии боевых действий за, к примеру, довольно редкое дезертирство был более обыденной практикой и проходил в военном ведомстве как боевые (репутация имперской армии превыше всего!) потери.

— Ладно, старший пилот, свои трое суток вы уже получили. Я считаю это наказание вполне адекватным и даже знать не хочу, как именно вы изволили не уважать флай-лейтенанта Райлера. Просто в будущем постарайтесь не доводить дело до рапорта нашему ведомству. Считайте это приказом. — Гнусман повернулся и направился к выходу.